("возобновление политических репрессий в России")

Десятый пункт листовки-обращения к президенту РФ В. В. Путину гласит: "Возобновление политических репрессий в России. Национал-большевики Громов, Тишин, Глоба-Михайленко, Беспалов, Коршунский, Ежов, Кленов, выступившие против ограбления народа - политзаключенные. Жертвами политического произвола являются и такие люди, как физик Данилов, адвокат Трепашкин, наказанные всего лишь за независимое поведение".
Находясь в заключении в Лефортово в 2001 году, я написал и переправил на волю политический документ - открытое письмо президенту РФ под заголовком: "Вы завернули не те гайки и повернули руль не туда". На воле документ этот получили нацболы и опубликовали его в виде брошюры. В том документе рассматриваются многие внутренние и внешние аспекты политики президента, тогда шел лишь второй год правления Путина, но многое уже стало ясным. Процитирую здесь самого себя, дабы не придумывать заново некоторые точные формулировки. Вот что я писал о судебных процессах против инакомыслящих того времени, обращаясь лично к Путину:
"Страну позорят, лихорадят, тревожат громкие показательные процессы. Начало им, по всей вероятности, положило Ваше заявление о единственной диктатуре, которую Вы хотели бы ввести, это "диктатура закона". Прокуратура, ФСБ, МВД, суды поняли Ваше высказывание как президентский заказ и бросились выполнять задание. Однако получилось вот что: ни ФСБ, ни прокуратура, ни прочие "службы" никогда не были реформированы и о демократии и свободах слышали только по телевизору. В большинстве своем кадры этих могущественных организаций прошли советскую школу. Ментальность их замерзла на уровне 1956 года. Независимо от возраста сотрудников, тоталитарная ментальность передается как корпоративный дух. Ваш заказ на "диктатуру закона" вылился в несколько серий процессов.
1. Процессы над "шпионами". К этой категории можно отнести процессы над военными журналистами, учеными, экологами, дипломатами. Процесс капитана Никитина, процесс Григория Пасько (арестованного в 1997 году и обвиненного в шпионаже в пользу Японии и в измене Родине), процесс Сутягина, процесс дипломата Моисеева (обвинен в шпионаже в пользу Южной Кореи) и многие другие. Суть процессов над "шпионами" состоит в различном понимании государством и индивидуумами: что есть секретно и что секретным не является в правление Путина. Однако до 1999 года в РФ царили такие порядки, введенные самим государством, что ничто не считалось секретным. Впоследствии государство не потрудилось объявить, что введены новые правила секретности. И не могло объявить, поскольку такие правила введены не были, просто стали судить за то же, что ранее поощрялось. Процессы "шпионов" до сих пор заканчиваются позором для следствия, но годами напрасного тюремного заключения для подследственных. Почему? Потому что сталкиваются две ментальности: мировоззрение 1956 года советского КГБ и прокуратуры с мировоззрением современного ученого и эколога на рубеже XX и XXI веков.
(Так я понимал ситуацию в 2001 году. Вот как я ее понимаю в 2005-ом. Мой комментарий: Я тогда не понимал, что суть процессов над учеными, также как и над другими группами общества, есть запугивание, создание в стране атмосферы страха. Цель была - парализовать волю общества, чтобы легче было помыкать населением. Многие "дела" по "шпионам" были начаты еще в бытность ВВП директором ФСБ, возможно, он их и инициировал. И я был не прав, что процессы "шпионов" заканчиваются позором для следствия. Если Никитин, Пасько, Моисеев отсидели каждый от трех до четырех с половиной лет, то Игорь Сутягин и красноярский физик Валентин Данилов, ныне заключенные российских колоний, получили безжалостные 14 лет каждый. Процессы ученых продолжаются. В этом году арестован бывший директор Института проблем сверхпластичности металлов (ИПСМ) Оскар Кайбышев. Он обвиняется в том, что якобы взял и передал Южной Корее технологии "двойного назначения". Речь идет всего-навсего о титановых дисках для колес автомобиля. Суд над Кайбышевым начался в г. Уфе 10 ноября. По совокупности обвинений он может получить десять лет лишения свободы.)
2. Есть еще одна серия процессов: процессы против олигархов. Эти процессы, очевидно, призваны доказать населению страны, что у нас все равны перед законом, и "криминальные" олигархи, повинные в преступлениях, будут осуждены как любой простой гражданин. Однако процессы олигархов доказывают иное. Три самых громких дела олигархов: дело Быкова, дело Живило, дело Гусинского. В первых двух обвинения основываются исключительно на показаниях личностей, являющихся в прошлом и настоящем криминальными авторитетами. Это действующий преступник Струганов в случае Быкова, это Никаноров и Харчинко в случае Живило, также криминальные авторитеты, лидеры преступных группировок. Одно то, что диктатура закона осуществляется при помощи преступных в глазах общества людей, вызывает у общества отрицательное отношение и к закону, и к его представителям. (К тому же, "преступления", и в случае Быкова, и в случае Живило, не совершены, но лишь, якобы, задуманы.) Так просто нельзя в "цивилизованном" государстве вести себя органам ФСБ и прокуратуры, как они себя ведут в делах Быкова, и Живило! Поверьте мне, господин Президент, я прожил в цивилизованных странах 20 лет. Это позорно и противозаконно. К тому же в стране ходят упорные слухи, что истинные цели дела Быкова и дела Живило - это отъем их собственности: акций КРАЗа и НкАЗА, в пользу других олигархов. Если это так, выходит, можно заказать ФСБ и прокуратуре олигарха? Дай Бог, чтоб было не так. Живило в бегах, Быков в Лефортово, между тем, как сотни других олигархов, богатства которых предположительно начались с преступлений и мошенничества, - на свободе. Получается, Ваше правосудие избирательно. Что касается дела олигарха Гусинского, то как и подавляющее большинство интеллигенции России, я получил абсолютную уверенность, наблюдая, как "диктатура закона" осуществляется над ним, что причиной появления его "дела" послужил длинный язык НТВ - оппозиционного власти телеканала. А здесь уже дело касается свободы слова, и хотела прокуратура или нет, но получилось, что уничтожили оппозиционную телекомпанию. Кстати, суды "цивилизованных" стран не согласились с Вашей прокуратурой и отказались выдать: Испания - Гусинского, а Франция - Живило… Возможно, что если бы Быков находился не на территории Венгрии, а на территории более цивилизованной страны, он не сидел бы в камере Лефортово.
(Так я видел ситуацию в 2001 году. Правильно видел. Бог не дал того, что я просил. Оказалось, что да, Генпрокуратуре и ФСБ действительно можно заказать олигарха. Самого крупного, если заказчик - президент России. Два года вся страна наблюдает за тем, как губили, топили, уничтожали империю Ходорковского и самого Ходорковского. Одновременно мы наблюдали, как другой олигарх - Роман Абрамович сказочно возвысился, стал губернатором Чукотки, владельцем английского клуба "Челси" и получил прямиком переведенные ему на оффшорные счета 13 миллиардов долларов за компанию "Сибнефть". Абрамовичу заплатили нашими с вами деньгами, уважаемые россияне. То есть мы видим, как одного олигарха только что довезли в Читинскую область в город Краснокаменск, где ветер гоняет урановую пыль, а у другого - сказочный иммунитет. Какая уж тут диктатура закона. Это крепчайший, жесточайший произвол. Впрочем, по некоторым данным, Абрамович лишь управляет деньгами семьи Ельциных. Тогда понятно. Сегодня у меня складывается впечатление, что на "деле Быкова", на "деле Живило" следователи и прокуроры только тренировались, готовясь к большому делу. Чувствую сегодня определенную гордость за себя, что я не побоялся в свое время вступиться за Быкова и написал книгу "Охота на Быкова", несмотря на неоднозначную репутацию А. П. Быкова.)
3. Еще одна большая группа процессов: "процессы над террористами". Процесс в Пятигорске против Муханина и Саралиева закончился тем, что суд присяжных признал их невиновными в совершении теракта 6 октября 2000 года в городе Пятигорске. В Ставропольском крае проходит закрытый процесс над жителями Карачаево-Черкессии: братьями Бастановыми, Байрамуковым, Французовым и Таганбаевым. Якобы, они завезли и хранили взрывчатку, которая использовалась при взрывах домов в Москве и Волгодонске. Подсудимые в первый же день процесса заявили, что виновными себя не признают, что их признания сделаны под физическим и психологическим давлением во время пребывания в Лефортово. Я лично сидел в одной камере с человеком, который заставил Французова написать "чистосердечное признание", полтора месяца. Он похвалялся (этот человек, Алексей Т.), что заставил Французова написать "чистуху". Меня этот тип тоже запугивал. Вот так осуществляется "диктатура закона", которую Вы декларировали, господин Президент. Не стану касаться совсем уж чудовищных обвинений, которые выдвинула в адрес ФСБ "Новая Газета". Однако хочу выдвинуть свое обвинение в адрес ФСБ - в убийстве. В ходе расследования ФСБ деятельности Национал-Большевистской Партии и моей лично (в рамках уголовного дела № 171) были убиты А. Бурыгин и В. Золотарев - мои товарищи по Партии, двое из побывавших со мной на Алтае /…/ двое из всего двенадцати товарищей по Партии. Золотарев был выброшен из окна, Бурыгин скончался от кровоизлияния в мозг, последовавшего от удара тяжелым предметом по голове".
(Мой комментарий ноября 2005 года. Саша Бурыгин погиб в ночь, когда были произведены ФСБ обыски и допросы по у/д № 171, с 30 марта на 31 марта 2001 года. Вероятнее всего, его допрашивали и перестарались. После этих двух смертей под поездом в городе Барнауле погиб в октябре 2002 года национал-большевик, расследовавший смерть Виктора Золотарева. В 2004 году, 30 октября при невыясненных обстоятельствах погибли также под поездом в городе Рязани (они расклеивали листовки) сразу двое нацболов: Алексей Волков и Андрей Нефёдов. Почти в то же самое время был найден мертвым в Москве, он скончался от побоев, национал-большевик Михаил Соков. У меня есть все основания полагать, что эти трупы можно отнести на счет деятельности против НБП спецслужб. Характерно, что в соответствующей литературе эти два способа: выбрасывание тела из окна и гибель под колесами поезда - называются как излюбленные способы, каковыми КГБ маскировала под естественную смерть свои действия по устранению противников. Поезд и полет тела из окна также хорошо маскируют побои, нанесенные в ходе допросов (и следы пыток). Интересно, что совсем недавно таинственно погиб под поездом один из активистов яблочной "Обороны" Роман Шубин. Случилось это в конце июля 2005 года.
Что касается процессов террористов, то излишне напоминать, что виновных в терроризме следует судить сурово, но справедливо. Наказывать невиновных - преступно. Это ясная правовая аксиома, однако не для путинской России. Тогда, после оправдания судом присяжных, Муханина и Саралиева, презрев все нормы права, судили еще раз, и они получили большие срока. Группа Французова была безжалостно осуждена, хотя там чудовищно не сходились концы с концами. Человек, якобы руководивший этой группой, Ачимез Гочияев, скрывается где-то на Кавказе. Он дал показания, в которых говорит, что его использовали втемную. Что он действительно арендовал помещения для своей строительной фирмы (одно из них на его собственный паспорт, какой террорист необычный!). Гочияев признает, что арендовал помещения по просьбе своего партнера, который, как он думает, был связан с ФСБ. Гочияев заявляет, что не знал, что туда завезут взрывчатку. После двух взрывов он понял, что был использован втемную, и тогда позвонил в милицию, скорую помощь и в службы спасения и сообщил адреса двух других помещений, которые арендовал. Таким образом удалось избежать двух взрывов. Однако следствие скрыло этот факт, и осудило группу кавказцев, которыми, якобы, руководил Гочияев. Какими методами были получены в СИЗО Лефортово доказательства, я уже рассказал: с помощью кулака Алексея Т.
В период моего нахождения в СИЗО Лефортово там находилась под следствием спешно собранная из случайных людей, они даже во второй чеченской войне не участвовали, группа Радуева, в которую собрали четверых: самого Радуева, Атгериева, Алхазурова, а вот фамилию четвертого я запамятовал. Процесс имел место в декабре 2001 года в Дагестане. Салман Радуев получил пожизненное заключение, Атгериев - 15 лет, Алхазуров, кажется, пять. Уже через несколько месяцев Радуев и Атгериев были мертвы. Скоропостижно скончались в лагерях. Проще сказать, были убиты. (По некоторым сведениям погиб в лагере и Алхазуров, с которым я сидел в 2001 году в камере № 32.) Молодые, в возрасте около 35 лет были люди. Еще один "террорист", Лечо Исламов по прозвищу Борода, погиб (его отравили) тотчас после суда, на этапе в колонию отбывать наказание, восемь лет ему дали. Это вот, Владимир Владимирович, Вы называете "диктатурой закона", судить, а потом убивать? Закон у Вас сатанинский какой-то. Нечеловечий. Ясно, что Радуев виновен в гибели людей. Так застрелили бы его при аресте. Или дали бы мучиться остаток его дней на пожизненном режиме. Но осудить, а потом убить - это сатанинская диктатура закона. Это преступление, Владимир Владимирович. Если не Ваше, то Ваших офицеров, осуществляющих диктатуру закона. Процессы над террористами исчисляются в нашей стране уже многими десятками. Отлично, если в соответствии со степенью их вины наказаны виновные. А когда наказывают, лишь бы дать обществу фальшивый вариант победы: было преступление - вот оно наказание, а наказали не того и не тех, - то такое наказание - тоже преступление, господин Президент!)
В тексте открытого письма 2001 года я не выделил в особую группу "политические процессы". Отчасти потому, что все сотрясающие страну процессы, затеянные Вами и Вашими слугами для того, чтобы парализовать нас, народ, все эти процессы служат политической цели - подавления нас, запугивания нас, потому они все политические: и над "шпионами", и над олигархами, и над террористами. Но появились, и уже представляют собой довольно значительное явление - процессы собственно политические, против членов политических партий и отдельных инакомыслящих.
4. Процессы "политические". 39 нацболов в своей листовке назвали своих товарищей, семерых осужденных за мирную оккупацию нескольких кабинетов в Министерстве здравоохранения, - политзаключенными. Они обвиняли: "Возобновление политических репрессий в России. Национал-большевики Громов, Тишин, Глоба-Михайленко, Беспалов, Коршунский, Ежов, Кленов, выступившие против ограбления народа - политзаключенные". Напомню, что 2 августа около полусотни национал-большевиков вошли в здание Министерства здравоохранения, и, вывесив в окна флаги НБП, протестовали против принятия в Государственной Думе закона о монетизации. (Закон мной рассматривался в подробностях в соответствующей главе этой книги.) Схвачены были первые попавшиеся нацболы из той группы в 50 человек, и эти семеро были приговорены 20 декабря каждый к пяти годам лишения свободы по статьям 213 ч. 2 УК РФ (хулиганство организованной группой) и 167 ч. 2 УК РФ (уничтожение имущества). Это несмотря на квалифицированные экспертизы юристов и правозащитников, утверждающие, что в деяниях национал-большевиков не было состава статьи 213-й, так как они никого не ударили, не нанесли увечий, даже не толкнули (а акт хулиганства предполагает именно физическое насилие против личности или личностей), а ущерб, нанесенный зданию (т.е. применение статьи 167-й), нанесен не нацболами, но омоновцами, выломавшими двери и повредившими частично мебель в кабинетах. Впоследствии Московский городской суд под давлением общественности вынужден был смягчить наказание семерым. Четверо были приговорены к трем годам колонии общего режима каждый, а трое младших - к 2,5 годам колонии каждый. Нацболы вели себя на процессе мужественно, вину свою ни один из них не признал. Сейчас они отбывают наказание в различных колониях России. Хуже всех приходится старшему - Максиму Громову. Его активно прессуют.
Приговоренный к трем годам заключения и содержащийся в колонии в Башкирии (450049, г. Уфа, ул. Новоженова, 86 "А", УЕ 394/9) Максим Громов к моменту написания этой книги уже более 125 дней находится в штрафном изоляторе. Напомню, что это тот самый Максим Громов, который из кабинета министра Зурабова в Министерстве здравоохранения 2 августа 2004 года выбросил на улицу портрет президента Путина. Тогда, пойманный объективами фотокамер, портрет в полете обошел газетные полосы не только России, но и мировых изданий. Теперь Громова наказывают за это, заживо гноят в штрафном изоляторе. Ему отказывают в свиданиях с родственниками, не принимают продуктовые (и иные) передачи с воли. В колонию как к себе домой входят сотрудники ФСБ, допрашивают и запугивают Громова. Мы крайне мало знаем о состоянии его здоровья. Знаем только то, что его собираются содержать в лагерной тюрьме, в так называемом "ПКТ" - помещении крытого типа. Название говорит само за себя: в ПКТ человек полностью изолирован от мира, то есть, это на самом деле строгое тюремное заключение. Громова также пытаются "раскрутить" еще на один срок. Ни от него, ни к нему не поступает корреспонденция, связи нет никакой. Все, что мы знаем о Громове, добыто буквально по крупицам. Одновременно подходит срок, точнее, уже отсидели полсрока те три национал-большевика, которые были приговорены "по делу Минздрава" к двум с половиной годам каждый. Чтобы они получили возможность попытаться выйти из мест заключения условно-досрочно, они должны оплатить гражданский иск Минздрава в сумме 147 тысяч рублей. Партия готова заплатить этот иск, но когда наши адвокаты обратились в Министерство здравоохранения с просьбой дать нам номера счетов, куда бы мы могли перевести деньги, представители Министерства заявили, что от денег отказываются. О нет, это не прекраснодушный жест чиновников Минздрава, но еще одно злодеяние. Дело в том, что с непогашеным иском семеро осужденных за акцию 2 августа не смогут освободиться условно-досрочно и вынуждены будут отсидеть полный срок наказания. Как видим, низость - распространенное среди российских чиновников качество.
Кстати, тверской суд в составе судьи Е. Сташиной и судей Ухналевой С. и Попова Д. в приговоре косвенно признал семерых подсудимых политзаключенными. Позволю себе цитату из приговора:
"Преступления совершены ими при следующих обстоятельствах. В связи с обсуждением в Государственной Думе Российской Федерации законопроектов о реформировании (монетизации) льгот неустановленные следствием "лидеры" неформального объединения "Национал-Большевистской Партии" (НБП) под предлогом протеста против проводимых социальных реформ и отмене льгот в конце июля - начале августа 2004 года приняли решение собрать проживающих в разных регионах Российской Федерации членов своего неформального объединения для проведения 02 августа 2004 года несанкционированного митинга перед зданием Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации, расположенного по адресу: г. Москва, ул. Неглинная, д. 25. Ими же ("лидерами") с целью грубого нарушения общественного порядка и дестабилизации нормального функционирования государственного учреждения был разработан план с распределением ролей между членами неформального объединения "Национал-Большевистской Партии" (НБП) по их незаконному проникновению в административное здание Министерства здравоохранения и социального развития РФ в ходе указанного выше несанкционированного митинга". И т.д. Весь приговор - образчик лжи. Получается, что нацболы совершили заход в Министерство ради удовольствия нарушить порядок. Неудивительно, что после процесса прокурор Цыркун С. А. сорвался в истерику у здания суда и визжал родителям осужденных: "Ненавижу вас, коммуняки проклятые! Вы моего деда зарезали..."
Михаил Трепашкин же преследуется властями исключительно потому, что восстал против системы, каковой сам был частью долгое время. Бывший следователь ФСБ, затем следователь налоговой полиции, он принял участие 17 ноября 1998 года в нашумевшей пресс-конференции офицеров ФСБ. На пресс-конференции шесть офицеров (полковник, два подполковника, два майора и старший лейтенант) сообщили, что при ФСБ существует управление (УРПО), которое занимается внесудебными расправами, убийствами, похищениями людей. Назвали конкретные примеры, когда, кого, что. Для расследования была создана тогда специальная комиссия Государственной Думы по расследованию, но комиссия даже не вызвала ни одного из офицеров. С тех пор Трепашкин подвергается преследованиям и арестам, как и другой офицер - Александр Литвиненко (которому командир УРПО Камышников приказал убить Березовского: "Ты знаешь Березовского, ты его и уберешь"), вынужденный после нескольких арестов бежать из России. Трепашкин впоследствии был некоторое время адвокатом жильцов злополучного дома в Рязани, где проходили "учения" ФСБ, очень похожие на подготовку взрыва. (Неуживчивый и честный Трепашкин еще до пресс-конференции расследовал, будучи офицером ФСБ, обстоятельства отправки в Чечню боевикам партии оружия из России, и обнаружил, что за этим стоят российские генералы.) Трепашкин был после конференции несколько раз арестован. С 2002 года находился в тюрьме Лефортово под следствием. 19 мая 2004 года был осужден на четыре года лишения свободы по обвинению в разглашении государственной тайны (статья 283 УК РФ). 19 августа 2005 года Тагилостроевский райсуд Нижнего Тагила удовлетворил ходатайство М. Трепашкина об условно-досрочном освобождении. 29 августа Трепашкин вышел на свободу. 18 сентября 2005 года Трепашкин был снова арестован и доставлен в колонию ИК-13 Нижнего Тагила. Он таки действительно "наказывается всего лишь за независимое поведение".
14 декабря 2004 года сами 39 нацболов - авторы листовки "Такой Президент нам не нужен!" - стали политзаключенными и находятся в заключении и под судом на момент, когда я пишу эти строки. (Вначале, впрочем, их было сорок человек, однако, продержав месяц в тюрьме, власти все же выпустили на свободу самого младшего - пятнадцатилетнего Петрова.) Среди них девять девушек и семь несовершеннолетних; против них возбуждено уголовное дело № 300188. Вот фамилии героев, потюремно:
В Бутырской тюрьме (127055, г. Москва, ул. Новослободская, д. 45, ИЗ-77/2) содержатся: Ангиров Владимир, Вяткин Семен, Гурьев Илья, Девяткин Алексей, Дроздов Иван, Зенцов Алексей, Королев Иван, Линд Владимир, Меркушев Егор, Резниченко Сергей, Рыжиков Сергей, Севастьянов Дмитрий, Староверов Юрий, Федоровых Максим.
В Пресненской тюрьме (123308, г. Москва, 1-й Силикатный проезд, д. 11, корп. 1, ИЗ-77/3) содержатся: Беднов Юрий, Валеев Дамир, Ганган Михаил, Горин Андрей, Колунов Алексей, Королев Евгений, Кумиров Денис, Манулин Кирилл, Оснач Денис, Перепелкин Артем, Рябцев Юлиан, Тонких Алексей, Тюрин Владимир.
В тюрьме для малолеток (125130, г. Москва, ул. Выборгская, д. 20, ИЗ-77/5) содержатся: Баганов Максим, Рожин Алексей, Соловьев Алексей.
В женской тюрьме (109383, г. Москва, ул. Шоссейная, д. 92, ИЗ-77/6) содержатся: Гуськова Лира, Долгова Валентина, Курасова Марина, Курносова Екатерина, Лебедева Алина, Миронычева Елена, Назарова Анна, Тараненко Евгения, Чернова Наталья.
Вначале всем 39 были предъявлены обвинения по трем статьям УК РФ: ст. 214 (вандализм), ст. 167, ч. 2 "Умышленное уничтожение чужого имущества, повлекшее причинение значительного ущерба и иные тяжкие последствия" и ст. 278 "Насильственный захват или насильственное удержание власти" (предусматривает наказание от 12 до 20 лет). Однако Кремль сообразил, что в своей злобе явно хватил лишнего. 16 и 17 февраля всем было предъявлено новое обвинение (ст. 214, 167 и 278 УК РФ были исключены) по статье 212, ч. 2 УК РФ "Участие в массовых беспорядках".
Правовая группа "Антивоенного клуба" (правозащитная организация) разработала анализ обвинений против нацболов. Цитирую здесь бoльшую часть их текста:
"Постановления о привлечении в качестве обвиняемых вынесены следователями Прокуратуры г. Москвы незаконно и необоснованно по следующим основаниям.
Вопреки утверждениям обвинительного заключения, "лидеры" НБП не имели цели организации массовых беспорядков - грубого нарушения общественной безопасности и общественного порядка, дестабилизации нормального функционирования государственного учреждения "под предлогом протеста против проводимой Президентом РФ внешней и внутренней политики в России". Группа молодых граждан Российской Федерации провела в названном помещении несанкционированный митинг против политики властей, в частности - антинародной и непродуманной монетизации льгот. Именно факт проведения несанкционированного митинга отражен в постановлениях о привлечении в качестве обвиняемых.
Так же ошибочно утверждение прокуратуры о том, что члены НБП препятствовали осуществлению сотрудниками Общественной приемной Администрации Президента Российской Федерации, в том числе руководителями Российского государства, возложенных на них Конституцией Российской Федерации и другими федеральными законами полномочий по непосредственному и оперативному приему населения и рассмотрению обращений граждан Российской Федерации, поскольку такие полномочия сотрудников Администрации Президента не возложены на них ни Конституцией РФ, ни иными Федеральными законами, а руководители Российского государства ни на основании нормативных актов, ни фактически не ведут приема населения в помещении кабинета N 14.
Требования членов НБП не носили характера ультиматума, они не ставили условием освобождения занятого ими помещения отставку Президента РФ вне порядка, предусмотренного Конституцией РФ. Сами же по себе требования добровольной отставки Президента РФ не являются незаконными, а наоборот, являются реализацией законного права граждан РФ на свободу слова, предусмотренного ст. 29 Конституции РФ.
Поскольку несанкционированный митинг проводился лишь в одном помещении кабинета 14, утверждение Прокуратуры Москвы о "дестабилизации нормального функционирования государственного учреждения" является безосновательным.
Помимо того, ни воспрепятствование осуществлению госслужащими полномочий по приему населения, ни выдвижение ультиматумов с требованиями отстранения от власти Президента Российской Федерации, ни дестабилизация нормального функционирования государственного учреждения не являются признаками и не образуют состава преступления, предусмотренного ст. 212 ч. 2, и упомянуты Прокуратурой в тексте постановлений о привлечении в качестве обвиняемых вне всякой связи с предъявленным обвинением.
В тексте названных постановлений содержатся безосновательные утверждения о том, что члены НБП грубо нарушали общественную безопасность и выражали явное неуважение к обществу.
Согласно ст. 1 Закона РФ от 5 марта 1992 г. N 2446-I "О безопасности" (с изменениями от 25 декабря 1992 г., 25 июля 2002 г.) "к основным объектам безопасности относятся: личность - ее права и свободы; общество - его материальные и духовные ценности; государство - его конституционный строй, суверенитет и территориальная целостность".
Обвиняемые не посягали ни на один из установленных Законом объектов общественной безопасности. Таким образом, утверждение Прокуратуры не основано на законе.
Равно необоснованным является утверждение о выражении обвиняемыми неуважения к обществу. Напротив, мотивы обвиняемых являлись глубоко социальными, этичными и направленными на защиту общественно значимых ценностей и интересов: таких, как социальная защищенность пенсионеров и инвалидов, территориальная целостность России и иных.
Квалификация действий обвиняемых как участие в массовых беспорядках (по ч. 2 ст. 212 УК РФ) является необоснованной. УК РФ не дает определения "массовых беспорядков", однако правовая доктрина предполагает, что "высокая степень общественной опасности массовых беспорядков определяется самим фактом существования трудно поддающейся внешнему контролю большой массы людей, что уже влечет за собой значительную психологическую напряженность в определенном регионе или районе их проживания; во-вторых, стихийным характером поведения участников толпы" (Курс уголовного права. Том 4. Особенная часть под ред. доктора юридических наук, профессора Г.Н.Борзенкова и доктора юридических наук, профессора В.С.Комиссарова М., 2002). А.Н.Трайнин при характеристике массовых беспорядков отмечал: "Массы - меняющаяся толпа со свободным доступом и свободным выходом участников (Трайнин А. Н. Уголовное право. Часть Особенная. Преступления против государства и социалистического порядка. М., 1927. стр. 110). Именно неопределенно широкий круг участников и элемент стихийности позволяют разграничить состав массовых беспорядков от близких составов преступлений и правонарушений (хулиганство, мелкое хулиганство, умышленное уничтожение и повреждение имущества и т.д.) совершенных двумя и более лицами.
Сама прокуратура в тексте постановления указывает на организованный характер действий обвиняемых и заранее определенный круг участников несанкционированного митинга. Таким образом, само событие массовых беспорядков в данном случае отсутствовало.
В качестве признаков массовых беспорядков, предусмотренных ст. 212 УК РФ, Прокуратура называет совершение обвиняемыми "погрома" и уничтожение имущества, что, однако, не соответствует объективным обстоятельства дела.
УК РФ не дает правового определения термина "погром". Толковый словарь Д. Н. Ушакова определяет "погром" как "организованное правительством, господствующими классами реакционно-шовинистическое выступление, массовое избиение толпой какой-нибудь группы населения, сопровождающееся убийствами, разорением и грабежом имущества. Еврейские погромы в царской России, в панской Польше, в боярской Румынии, в фашистской Германии. Армянские погромы в султанской Турции." А "Словарь русского языка" С. И. Ожегова - как "реакционно-шовинистическое выступление против какой-нибудь национальной или иной группы населения, сопровождающееся разорением, грабежом имущества и массовыми убийствами". Очевидно, что действия обвиняемых ничем подобным не сопровождались и не могут быть квалифицированы как "погром".
Перечисленное в постановлениях о привлечении в качестве обвиняемых имущество не было уничтожено, а было лишь повреждено, что также не дает оснований для квалификации действий обвиняемых по ст. 212 УК РФ.
Исходя из вышеизложенного, участники несанкционированного митинга в помещении Общественной приемной Администрации Президента РФ не подлежат уголовной ответственности по ст. 212 ч. 2 УК РФ, а могут подлежать лишь административной ответственности, предусмотренной ст.ст. 20.2 ч.ч.1 и 2 (Нарушение установленного порядка организации и проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования), 20.17 (самовольное проникновение на охраняемый в установленном порядке объект), 20.1 (мелкое хулиганство - другие действия, демонстративно нарушающие общественный порядок) КоАП РФ".
Но велика злоба власть имущих к молодым людям, осмелившимся протестовать против президента. Потому с 30 июня в трех железных клетках в Никулинском суде города Москвы (в Тверском суде не нашлось нужного помещения и клетки) как диких зверей судят молодую интеллигенцию России. Виновным себя не признал никто. Приведу здесь цитаты из одного из открытых писем родителей 39 нацболов президенту Путину: "Уважаемый Владимир Владимирович! Странная складывается ситуация: мы Вам все пишем и пишем, а Вы в ответ лишь молчите. /…/ А что же Вы, господин Президент? Неужели Вас не беспокоит судьба сорока молодых сограждан, неужели Вы всерьез полагаете, что они в чем-то виноваты, или Вы пришли к выводу, что страна может обойтись и без них, патриотов, защитников и гуманистов? На что же Вы рассчитываете? Оставить пустыню после себя? Уважаемый Владимир Владимирович! В предыдущих обращениях к Вам мы просили Вас (и сейчас просим) подойти к происшедшему с позиций государственной мудрости. Вы не вняли этой просьбе; мы просили Вас (и сейчас просим) проявить понимание и милосердие - "Но счастливые глухи к добру…"; и, наконец, мы просили Вас (и сейчас просим) посмотреть в наши глаза и в глаза истории - сделали ли Вы это? /…/ Простите, Владимир Владимирович, но иногда создается впечатление, что это с Вашего высочайшего соизволения наших детей гноят в тюремных камерах".
У родителей национал-большевиков меньше негативного опыта общения с правительством Путина, с государством, созданным Путиным, потому у них больше разбитых надежд. Я же твердо знаю, и уверен, что президент не мудр, не милосерден, не добр, и не только с его соизволения гноят в тюремных камерах и лагерях сорок девять членов Национал-Большевистской Партии, но, вероятнее всего, по его инициативе. При Путине фактически отказались от практики помилования, а амнистировали только что лишь дряхлых стариков - ветеранов Великой Отечественной, общим числом в две сотни душ. В то время как даже при Ельцине, который тоже чувствительностью не отличался, и миловали, и амнистировали тысячи. К жестокосердию президента я возвращусь в последнем, III-м, блоке моей книги. А сейчас несколько слов о его путинских тюрьмах, раз мы уж затронули эту тему. Опять процитирую свое открытое письмо Президенту из тюрьмы Лефортово. 2001 год. О тюрьмах:
"Положение в российских тюрьмах отчаянное. Свирепствуют туберкулез, СПИД, наркомания. /…/ тюремное население страны всё увеличивается. Объясняется это не особо преступными наклонностями граждан РФ, но безжалостной суровостью законов и органов, осуществляющих эти законы: милиции, ФСБ, Прокуратуры, Судов, Минюста. Эти органы никогда не были реформированы всерьез и остались тоталитарными по сути своей хищниками, охотящимися за гражданами. В стране разработана и пятнадцать лет принимается судебная реформа, но уже явственно видно, что толку от нее мало. Потому что судьи останутся теми же, корпоративный дух советской тоталитарной юстиции убьет результаты судебной реформы. Гражданин по-прежнему будет заранее обречен лицом к лицу с Государством. Более того, часть осужденных, даже на малые сроки, неминуемо умрет в тюрьме от туберкулеза, от овердозы наркотиков и СПИДа. Вы видели когда-либо Ваших заключенных, господин Президент? Это землистого цвета люди, покрытые язвами и струпьями".
Так я писал в 2001 году. На самом деле дела обстоят куда страшнее. Приведу здесь лишь один пример того, как обстоят дела внутри тюрем. Даже меня потрясло письмо, отправленное на волю заключенным, которого убили в тюрьме через несколько днейпосле написания письма. По приказанию следователя. Вот это письмо:
"14 октября 2003 года я был задержан сотрудниками милиции, зверски избит и т.д. и т.п. При задержании сотрудники СОБРа, в то время как я лежал на холодной земле лицом вниз, били меня ногами по голове, по телу, по ногам и рукам, на застёгнутые наручники мне наступали ногами, всем весом, затянув их так, что через некоторое время я не чувствовал своих рук, они онемели и я не мог пошевелить даже пальцем. Когда меня доставили в отдел (УБОП), через некоторое время я понял, что когда меня задерживали, то это были только цветочки. Оперативники издевались надо мной около полутора суток, меня раздевали донага и, пристегнув наручниками к батарее, били руками, ногами, палкой по голове, телу, рукам, ногам, в пах, подключали ко мне электрический ток, требуя, чтобы я признался в преступлениях, которых я не совершал. Через некоторое время появлялись сотрудники, которые не принимали участия в пытках, они давали мне одеться, поили чаем, кофе и, так сказать, мило беседовали, но, не добившись своего, они уходили, появлялись уже знакомые мне лица, и всё начиналось снова. Так продолжалось, по-моему, до вечера следующего дня, не могу сказать точнее, потому что счёт времени был для меня потерян, я плохо соображал, что происходит, кружилась и болела голова, терял сознание.
После этого я был помещён в СИЗО-1 г. N. Я думал, что издевательства закончились, но на самом деле всё только началось. Меня постоянно переводили из камеры в камеру, где я содержался с лицами, ранее судимыми и уже осуждёнными. Мне не давали спать, есть, пить, утром меня вывозили в УБОП, где продолжались издевательства со стороны сотрудников. Так продолжалось около 10 дней. Всё это время я не имел возможности встречаться со своим адвокатом. Примерно 15.11.03 мною была написана жалоба на незаконное ведение следствия, на оказание на меня физического и психического давления со стороны сотрудников УБОПа. По поводу написания жалобы в СИ-1 г. N приходила начальник следственной группы Н. и взяла с меня объяснения, в которых я всё подробно описал и указал, что могу опознать людей, издевающихся надо мной. Ответом на это был отказной материал со словами, что все мои обвинения надуманы. После этого сотрудники УБОПа во главе с майором милиции С. начали действовать по-другому. Меня этапировали в СИ-1 г. К, где опять же меня постоянно переводили из камеры в камеру, причём везде сокамерники оказывали на меня психическое и физическое давление с целью получения от меня информации касаемо моего уголовного дела, при этом, показывая прекрасную осведомлённость в материалах дела и не скрывая, что из г. N от начальника отдела, занимающегося мной, было негласное (неофициальное) распоряжение сломать, уничтожить меня физически и морально. 11.12.03 я был доставлен в г. N, мне продлили сроки содержания и снова поместили в СИ-1 г. N. Через некоторое время я повстречался с майором С., и он мне сказал, что сделает всё возможное и невозможное, чтобы посадить подсудимого Р. , что это распоряжение сверху, дело его чести и ради этого он не остановится ни перед чем. Что ради получения звёзд на погоны он пойдёт по головам. От меня требовались порочащие подсудимого Р. показания. После этого в СИ-1 г. N со мной начали работать (так сказать) с особым усердием. У меня не было возможности отправлять жалобы, письма, записаться на осмотр к врачу, я был лишён бани, прогулки, возможности получать передачи с продуктами, личными вещами, лекарства, предметы гигиены и первой необходимости. Меня избивали и издевались надо мной, добиваясь одного - чтобы я делал так, как говорит майор С. Сам майор С. периодически появлялся в СИЗО и, ехидно улыбаясь, спрашивал: "Ну, как, П., дела?" Он угрожал, что по его распоряжению меня изнасилуют, сделают мою жизнь в тюрьме невыносимой. Он утверждал, что я у него не первый такой, и что это целая система, отработанная годами. Через несколько дней в камеру, где я находился, ночью вошли несколько человек, они напали на меня, скрутили, связали и изнасиловали, засняв всё это на видеокамеру. Вскоре опять появился майор С. и, держа в руках видеокассету, спросил, достаточно ли мне и готов ли я сотрудничать? Получив отрицательный ответ, С. сказал, что тогда будут страдать мои близкие - жена, родители. Что он сфабрикует против них дело. Конкретно он говорил о моей жене, Б., якобы за девять лет совместной жизни она могла быть невольной свидетельницей подготовки какого-либо преступления, могла слышать что-либо, наконец, просто можно было подкинуть ей наркотики. С. дал мне время подумать над этим. Эти дни у меня не было возможности видеться со своими адвокатами, а сокамерники красочно описывали, что ожидает мою жену в женской тюрьме. После, когда меня привезли в УБОП на N-скую улицу, в кабинете у С. произошло следующее: узнав, что я по-прежнему ничего не надумал, С. набрал номер телефона моей жены, и узнав, одна ли она, не слушает ли её разговор кто-нибудь ещё, сказал ей, что если она желает увидеть своего мужа, то должна собраться, никому ничего не говорить и, когда ей позвонят дополнительно, прийти в УБОП. Когда дело касалось меня одного, я готов был терпеть что угодно, но когда коснулось моих близких, мне ничего не оставалось, как сделать так, как требовал от меня С. Я собственноручно написал под диктовку майора С. всё, что ему было нужно, и согласился дать показания. Мне был предложен дежурный адвокат, но мне удалось добиться, чтобы пригласили моего защитника Г. Я дал показания и объяснил адвокату причину. Через два дня я узнал от адвоката, что моя жена уехала из города, а в г. N приняты какие-то меры с целью обезопасить моих родителей. Через несколько дней я был выведен из камеры одним из оперативников СИЗО, и в кабинете он показал мне записку, с его слов перехваченную во время обыска в одной из камер СИЗО. В ней говорилось, что подсудимый Р. отдаёт распоряжение о том, что П. (т.е. автора этого письма на волю. - Э. Л.) надо как можно быстрее убить любыми доступными способами. Оперативник мне не представился, записку мне не отдал, сказал, что просто хотел предупредить меня об опасности. В этот же вечер в СИЗО появился майор С. и, держа в руках эту же записку, пытался объяснить мне, что теперь только он сможет защитить меня от неминуемой расправы. Но для этого я должен помочь ему посадить Р., дать порочащие его показания, признаться в убийствах, которых, по мнению майора С., я совершил немало. Получив мой категорический отказ, С. сказал, что он тогда отдаст распоряжение, чтобы меня убили в СИЗО, и после этого благодаря этой записке привлечёт Р. к уголовной ответственности за организацию моего убийства. Я всерьёз воспринимаю угрозы С. и очень опасаюсь за свою жизнь. За время знакомства с ним я успел убедиться в том, что этот человек не остановится ни перед чем. Майор С. сказал мне, что меня либо повесят, либо введут мне большую дозу сильнодействующего наркотика. Я очень сильно хочу жить, так как я ещё молод и очень люблю маму, отца, младшего брата В. и свою супругу Б.
Хочу объяснить, почему обо всем происходящем я не говорил своим адвокатам и не указывал в жалобах. Я на собственном примере убедился, что никто не в состоянии помочь человеку, находящемуся в СИЗО избежать милицейского произвола. А с каждой написанной жалобой условия моей жизни становились все невыносимей. Я усвоил для себя одну истину, что как бы не было плохо в данный момент, всегда можно сделать еще хуже. В случае если С. совершит задуманное, прошу привлечь его к ответственности".
Диктатура закона, г-н Президент. Ничто иное. Сатанинская.
Напомнить Вам статьи Всеобщей декларации прав человека 1948 года? Статья 5: "Никто не должен подвергаться пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим его достоинство обращению и наказанию". Статья 7: "Все люди равны перед законом и имеют право, без всякого различия, на равную защиту закона. Все люди имеют право на равную защиту от какой бы то ни было дискриминации, нарушающей настоящую Декларацию, и от какого бы то ни было подстрекательства к такой дискриминации". И наконец, статья 3: "Каждый человек имеет право на жизнь, свободу и на личную неприкосновенность".
Более пяти лет Вы у власти, г-н Путин, а в тюрьмах у Вас Ад, а среди Ваших следователей - убийцы. Такой Президент нам не нужен!